форум

• Летом 1987 года, работал я на практике в колхозе "П-Ленина" трактористом на Т-40.
Рабочий день начинался в 7 ч. и заканчивался ,при хреновой погоде в 19 ч. ,а при солнечной - пока не уберем поле.
Случилось так, что зарядили дожди и в гараже народ пинал гайки. Мог бы, конечно и бухать ,но Горбачев пьянки в стране отменил.
Я копался в тракторе, когда меня крикнул из диспетчерской завгар Колька, пришлось идти на зов. Тот сидел один, смотрел телик.
- Так, поедешь к реке, у пилорамы зацепишь телегу с камнями и утащишь к Ларьке на Чуглу в Павловской. Якшы?
- Куда?
- Ларька у телеги ждет, все объяснит и покажет, он же и телегу прицепит. Возьмешь у него выписку на трактор. Сдашь вместе с путевкой, а то не оплатят.
Я взял путевку и потарахтел довольный - хоть какая-то работа.
У реки и правда стояла телега нагруженная речными булыжниками. На берегу сидел дядька в кепке и светлой рубахе, покуривал с интересом наблюдая как я скатываюсь в воду.
Я ткнулся задом к телеге, чтоб прицепиться, остановился и вышел поздороваться, заодно и узнать не он ли этот Ларька.
- Так. Так. Ко мне значит? - улыбаясь он протянул мне выписку - Вот "деньги". Цепляем?
- Цепляем.
Пока ехали в деревню Павловскую - все разговаривали. Было странное чувство не соответствия этого человека со всем окружающим. К тому же было очень сильное сходство его с Василием Шукшиным, не только на лицо, но и "цоканье" при разговоре. А когда он спрашивал, то слушал ответ с интересом и при этом постоянно улыбался. Он явно был на пенсии. Не смотря на то, что я курил в кабине, что б закурить самому - спросил разрешения...
- Куда дальше? - спросил я, подъезжая к деревне. Мой пассажир махнул рукой показывая направление мимо деревни на бугор у излучины реки. Там виднелся домик - к нему и поехали. Возле искусственного пруда остановились.
Подключив гидравлику я вывалил содержимое телеги и хотел уже возвращаться в гараж ,но любопытство не давало мне уехать сразу.
- Ларион Иваныч, а что это вы строите такое?
Он опять по-доброму засмеялся - Чуглу.
- Чуглу? А это что?
- Парк.
- Настоящий?
- Очень,- улыбался он.
- А зачем
- Пойдем,- позвал он меня в домушку. - В каждом городе есть парк. А я хочу чтобы в моей Павловской то же был парк.
- Зачем?

Наш разговор его видимо забавлял, т. к. он опять засмеялся.
- А куда мне прикажете девать свои саженцы, коих народилось по 300 штук каждого вида? На чуглу, куда ж еще.
- Деревьев?
- Ну, клены, дубы, кедры, лиственницы, кусты всякие еще нужно пристроить.
Я оглянулся вокруг. Место он выбрал очень живописное ,как я узнал гораздо позже, за свои деньги выкупил и тут же подарил школе.
Высокий берег в два приема спускался к реке. На верху избушка на курьей ноге, пруд в стадии укрепления берегов камнями, которые я привез. Прокошенные будущие аллейки, со свежевыкопанными ямками под саженцы - много ямок. Слева овраг и временный мостик через него.
Ларион Иваныч смотрел на меня с улыбкой.
- Представил? Вот приедешь сюда лет через 20 с детьми и женой, скажешь, что был такой Ларька, его работа.
- Бог помощь,- пожелал я ему тогда и уехал.

Следующий раз нас свела судьба в конце1990 г, зимой. Отслужив в Армии я вернулся в тот же колхоз, где работал зоотехником.
Однажды в магазине, на мой вопрос продавцам во сколько мне влетит вот этот кусман колбасы, юморной голос за спиной тут же ответил: "В копеечку"! Я обернулся. Стоял Ларион Иваныч с авоськой хлеба и улыбался.
- Так. Так. Отслужил, стало быть, молодой человек?
- На все сто.
- Не женился еще?
- Времени нет ,работа "скотская"
- Заходи в гости. Потолкуем,- пригласил он.
В гости я, конечно же не собрался. Бабушка умерла, я жил один в доме, а работа затягивала, т.к. нравилась очень. Каждый день заканчивался вечерней дойкой на новой ферме. Друг Вовик приезжал на тракторе, вывозил навоз, чтоб он не примерз к телеге, и увозил меня по пути в деревню.
Однажды он прикатил на гусеничном тракторе таща за собой пачку леса и объявил, что едет в Павловскую, а не домой.
- А чего там ?
- Да Ларьки лес нужно тащить, там и останусь у сестры.
- А за фиг он ему?
- На чуглу. Строит чего-то опять.
Прикинув, что дома особо ни кто не ждет, а зайти обещал давно...
- Я тоже еду. Он меня звал.

Его "вотчина",другого слова и не подобрать, заслуживает отдельной темы. Нужно
представить, что все происходит в колхозе и это не загородная дача, а жилье деревенского одинокого дядьки.
В конце пятидесятых приехал он сюда с ручным водяным насосом и токарным станком по дереву, с целью построить красивый дом с видом и яблонями под окнами.
Сад! Это его детище, разбитый по всем правилам и очень ухоженный. Годами зимами путешествуя по стране он привозил саженцы и семена для своего сада. Более ста разных видов кустов и деревьев нашли приют на угоре в Павловской. От рождения садовод и строитель он строил свой мир.
Сад из сказки, извилистые тропки разбегались от дома ,мимо колодца вниз, к пруду. Пруд аккуратный, с укрепленными камнем берегами, правильной формы. В середине бьет фонтанчик и почти достает до перекидного мостика дугой, что ведет в баньку. Банька 2/1,5 метра, как игрушка. Таких же размеров и внутри, аккуратно и функционально, ни чего лишнего. За ней у забора росли огромные кусты крыжовника и соседские детки его со своей стороны тырили.
Весной же весь сад утопал в зелени и цвел, благоухая на всю деревню, а пчелы гудели и трудились над нектаром. И Ларион Иваныч не отставал от них.
Дом! Гармония, он вобрал в себя и уют и изящество и функциональность, как и все у Лариона Ивановича однако не выбивался из общего северного стиля. Не большой,6/6 метров, но трехуровневый с погребом и мансардой или лоджией, русская печь и водопровод. На печке всегда стояла огроменная бутыль с ягодами, пузырилась превращаясь в вино. В погребе хранилось уже приготовленные настойки, коньяки, ликеры выстоянные годами на "минном поле" (закопанные в земляном полу). Соленья, варенья, овощи и фрукты - когда он все успевал - одному богу известно!
Гостей он любил и они не переводились, все Осташево знало про погребок и его гостеприимство.
В гостиной где он всех принимал, стоял стол с витыми толстыми ножками, плетеные стулья вокруг и диван. Стол застелен скатертью. Был телевизор, по слухам рабочий.
Стены комнаты наполняли полки с книгами, а в пространствах между ними висели иконы. В одном углу обе стены от пола до потолка ломились от литературы. Там же стоял журнальный столик и глубокое кресло, за спиной торшер. На столе свежие газеты, книга и... Общая тетрадь на 96 листов в клетку. В каждой строчке ровным почерком поведана Ларькина жизнь - это дневник. В столе в спальной еще штук двадцать уже исписанных. Там все, даже прежде чем писать кому-то письмо, оригинал писался в дневник.
Из спальной вела дверь на мансард, здесь стояли большие иконы. Он их не то что бы собирал, иконы сами у него прятались в годы безверия. Какие-то иконы находил, а какие и отбирал как Николая из иконостаса. Местный тракторист, чтоб не ложиться в грязь под трактор приспособил ее как подстилку. Иные, на холстах, отыскивались в амбарах, перешитые в мешки! То же случайно, если можно так сказать. Была и Библия на старославянском языке. Удивляло куда власти смотрели и почему позволяли такое безобразие. Видимо спасало то, что он участник Великой Отечественной, инвалид, имел

ранения. Да и служений он ни каких не проводил, религиозных - закрывали глаза.

Через год моей жизни в деревне в стране разразилась демократия и мне пришлось уехать в Вельск, затем в Вологду.
И вот спустя почти 15 лет волею судьбы оказался я в тех краях на мотоцикле. Ларион Иваныч уж четыре года как помер. Зашел на кладбище навестить своих и знакомых. Походил между оградами и холмиками с крестами и понял, что почитай все к кому я хотел заехать в гости уже покоятся в земле. Можно прямо с кладбища и поворачивать назад. Долго бродил не зная что же делать и куда ехать, вышел за ограду в поле. Чугла! Ларьки сад! Поискал глазами и надо же, увидел ее на угоре за рекой. Туда и поехал.
Проезжая его усадьбу заметил иномарку - новые хозяева вселились на лето. Проехал деревню, по тропке сквозь борщевик - все заполонил, уже и не воюют с ним, да и некому.
Въехал на Чуглу. Да, вырос Ларьки парк, заложенный 20 лет назад, вымахали диковинные для этих мест деревья и не мешают друг другу, каждое на своем месте и всем уютно. Школьники прокосили аллейки, листва шумит, журчит река на перекатах, стоит избушка, ниже вторая. От нее тропка к оврагу, овраг перегорожен плотиной из камней и глины. Для воды сделан лоток, стенки и дно так же укреплены камнем - выдержит любой поток, а через все это на высоте метров пяти, перекинулся мост дугой. Дальше тропинка шла к реке, но теперь на пути стоит плохо сделанная часовенка. В бревенчатых стенах щели в палец и косоватый купол из оцинковки - "не Ларькина работа". Губернатор наш любит возить сюда своих гостей, пострелять кабана. Для них же видимо и столбы с электричеством притащили, не понятно для чего.
Уезжая на прощанье посигналил на погосте у кладбища. Оставил дядька Ларька память о себе, на долго оставил, как и обещал.